Она работала этажом выше.. Выше находилась редакция журнала. Миллионника. Ежемесячный тираж —  чуть больше миллиона экземпляров. Но и тех в Союзе тогда не хватало. Открытая однажды подписка дала более

двух миллионов подписчиков (наша то газетёнка с трудом  давала  сто тысяч экземпляров). Короче, я был для нее никто.
        Тем более, что был очевидцем жужжания вокруг неё мужиков, чаще всего спустившихся с гор,  карманы которых (мужиков, не гор) оттопыривали купюры. Но  не было мной ни разу замечено, чтобы она хоть однажды повелась на это жужжание. Это радовало.

       Но Бог есть. 
       Меня в Ленкин отдел привёл зам.главного того журнала. Он раз в месяц делал полосу в нашей газете, а я исходя из тематики, редактировал (пытался редактировать, ни хрена не понимая) его материалы. Как-то так сдружились.
—    Вот, Лена , познакомься… — привёл он однажды меня  к ней в отдел.—  Талантливый лоботряс. Может он тебе пригодится,
 Как-то вот так представил он меня тогда той, на которую я и дышать-то
не смел. 
     Я стоял перед  ней, как первоклашка перед первой своей  первой учительницей, не зная, куда деть  руки. А главное, глаза.
     Она насмешливо смотрела, сидя за своим столом, усеянным бумагами, журналами, газетными  вырезками. Жгучая брюнетка, усыпанная копной густых кудряшек. И  в каком-то необыкновенном для тех лет наряде, может быть и отечественном, не   разбирался и не разбираюсь  я в этом . Но  от чего особенно сложно было отвести глаза   — цепочки, колье, какие-то кулоны обхватывали ее шею и ручейком сбегали в божественную ложбинку, намеренно открытую тремя не застегнутыми пуговицами. Именно там они сверкали особенно ярко. Или это просто так казалось мне?
     Ну и почему я не одно из звеньев  тех цепей!
—    Писать-то он умеет? — раздался из угла голос. Сразу не увидел, в
отделе был еще  и её непосредственный  шеф.
—    А хрен его знает, — по-дружески,  определил мои журналистские
возможности  замглавред. — Попробуйте его, а там сами решайте….Только, вы же знаете, с улицы я никого не привожу…
     Через месяц я уехал в командировку по письму в этот журнал, взяв для этого отпуск в газете. Чего-то написал. Наверное, не совсем плохо, поскольку через три месяца (таким был производственный процесс в журнале, не знаю, как сегодня) материал вышел . И что удивительно, с минимальной правкой.
       Но рад я был не этому. Ведь теперь на полном, на то основании я мог приходить в отдел. … Видеть и общаться с Еленой Павловной.
       С тех дней женщины практически перестали для меня существовать. Все женщины, кроме одной. В которую я, наконец,  влюбился по-настоящему…   Всего лишь в восьмой раз в своей жизни…. или в десятый?  Нет, подождите — в  шестой…Да что я говорю — в шестой… В девятый. Точно, в девятый!  Окончательно и бесповоротно!
                                                                                                    

     Единственной женщиной на тогда была исключительно Елена Павловна. Других не существовало.
      Елена Павловна.  Имя  «Леночка» я произносил                                                                                                          внутри себя. Вслух говорил только иногда. Дома. В своей комнате. Когда был уверен, что меня никто не услышит. В том числе и мои родители.
        Впрочем, кто я  для нее?   Некая фигня, умеющая, правда, слово к слову грамотно поставить. Ну и, конечно, диплом в кармане имеет журналистский . Только что это в итоге? За душой-то  ни гроша… Я снова вспомнил слухи о том, что  ейный муж  в дом деньги чуть ли не пачками приносит В восьмидесятых — это были деньги. Так что не и думать даже следовало — трепыхаться .
…Вы считаете, именно так Ленка думала обо мне?  Вот и я не знаю.                                                                                        
Хрен его вообще знает, что она  обо мне думала. Если и думала вообще. Так я представлял сложившуюся ситуацию в те дни. И страдал от этих всех мыслей…
                        
                                                                                                 
                               Всё, корреспондент: вперёд, на задание…

      
   —Значит, так. В  Калугу поедешь. Номер я тебе заказал,  — шеф внимательно посмотрел на меня.—  Только ты это, как бы в рамках себя держи…
Очень захотелось ему отдать честь. Но я подавил в себе это желание.
—    Сегодня пятница… Во вторник жду от тебя 100 строк на среду… Чего ухмыляешься?  Хороших строк ! По приезду —  обзор… Лады? И смотри, главное  —  не забухай!
—    Есть, шеф, — вырвалось-таки у меня. — Ну, я, типа, пошёл? Собраться в поездку надо…
 В мою уходящую спину тоскливо завистливо  упирались взгляды двух пар  глаз — Боба и Светки. Коллег по отделу.
     А мне было по фигу. Я удалялся на семь дней от редакционной рутины. И потому, перешагнув порог родной  редакции в обратную от неё сторону, я сделал то,  что сделал бы  любой  не дурак-журналист средне статистической газеты  находящийся в моём положении. Я забухал. Сделал это настолько грамотно, что два тех дня до сих пор вспоминаю с трудом.     Но вовремя остановился (молодым был, адекватным).  Вспомнил вовремя, что  должен дать сто строк в номер о Всесоюзных соревнованиях.  Сознаюсь, не сразу, правда  — откуда именно? из какого  города?


                                                                                                     
       
          Спасла бумажка, валяющаяся  на полу. Измятая. Вся в разводах  от вина,  кетчупа, в  жирных пятнах от непонятно какой еды. В углу обнаружил ещё и явные полосы  губной помады…
          Командировочное же удостоверение! Ф-ф-фу… Всё остальное буду думать потом. Куда еду?  Пункт назначения — Калуга. Мать его ети…!
     Ребяты! Никогда не пребывайте в том  состоянии, в котором я прибыл на Киевский вокзал. То состояние можно выразить кратко и  лаконично:   « я никого не люблю».  И только полученное образование, а вместе с ним и зачатки интеллигентности, сдерживали  высказать матюги в адрес ближайшего                                                                                            
милиционера и кассира по билетам …  Хотя до сих пор не  понимаю, почему?
        …И вот я в Калуге. В гостинице «Центральная»
     —А мы ваш номер уже хотели с брони снимать, — говорит мне администратор. Для меня она даже не женщина. Она в униформе.                                                                                                          
—    Я… — начал, было, я вдохновенно, выдохнув при этом...
Униформа поморщилась, отвернула лицо и демонстративно
помахала перед ним рукой.
—    Анкету заполняйте, — протянула мне квиток
Говорят, существует автопилот, на котором мужики в «датом» состоянии
 возвращаются домой. Я в него поверил, когда в таком же состоянии вписывал свои  паспортные данные, адрес, по которому проживаю и еще с 15 или 20 позиций. Ну, чисто всё на автомате делал.
—    Номер 415, — протянула мне ключ, на огромной деревянной груше,  униформа. — Справа, на лифте…Кстати. На втором этаже у нас буфет работает. Лифт там не останавливается. Подняться можно там же, по лестнице…
     Пока шагал  к «справа»,  спиной чувствовал, что её глаза меня буквально прожигают: в лифт войду, или  — по лестнице?
—    Жаба,  —  сказал я  про себя…. — В конце концов, что она, станет  в контору стучать?
В буфете я взял пару «Жигулёвского». И  это было что-то!  В Москве за
пивом тогда нужно было отстоять очередь, если еще найдёшь, где продаётся… Взял две, потому что свободно, без очереди. А так бы и бутылки хватило… «Жигули»  стали для меня снотворным и успокоительным.
     …К сожалению, они успокоили меня до середины следующего дня.  Проснулся я с необъяснимым чувством стыда и самоуничижения, не понимая при этом, а что именно плохо?
     Похмельных синдромов в себе я же не ощущал: так, лёгкая дискомфортность…Но понимал, при этом, что-то зверски упустил. В чём-то я провалился. Я пытался найти, понять,  в чём именно «накосячил»? Одновременно определяясь во времени  и в пространстве.

—    Так, начнём от печки, — сказал я себе, не открывая глаз. — Во-первых,
эта кровать не моя (и поздравил себя с первым очевидным фактом, который определил). А это значит — значит,  что я не дома ( была бы рядом рюмка, я ей бы себя отблагодарил:  умею определить и , главное логично согласовать факты!)  Так, а я если не дома — то где?
  Обвёл глазами комнату. Нет, ну точно не моя! Так.  В гостях не был…У девок на ночь   не остался…Может, я в командировке? И тут как ожгло: Командировка! Конечно же! Соревнования. Во вторник. 100 строк в номер.
      Я сбросил одеяло, схватил часы — 17.00, пять вечера…А день-то какой?
      Я метался по номеру в поисках своих вещей. Один носок лежал под стулом, другой, с трудом,  нашёл в ванной. Носовым платком протёр забрызганные  ботинки. Лихорадочно рассовал по карманам блокноты, ручки, командировочное, паспорт и выскочил в коридор.                                                                                  
—    Скорее, скорее, — дрожащими руками закрывал номер, — в
 спорткомитете  должна  же остаться хоть одна  гнида. Что, я с неё на сто строк информацию не вытяну?
     Рядом щёлкнул замок, распахнулась дверь, и…Я чуть не потерял дар речи. Хотя  ничего вслух еще не говорил.
      Елена Павловна!                                                                                                   
      Вид, наверное, у меня был действительно наиглупейший, иначе, почему бы она разразилась хохотом.
      Мне было и обидно, и  неприятно. И  ключ еще в замке застрял. Я его дёргал, дёргал, Дёргал…                                                                                        
—    Здравствуйте, Елена Павловна, — наконец пролепетал  я, — Я  тут прокололся… мне в спорткомитет  срочно… мне завтра, во вторник 100 строк в номер… я потом…
Леночка посерьезнела.
—    Спорткомитет…  А где же Вы, золотце моё, раньше были?  В три часа была итоговая пресс-конференция. Разошлись все уже…Как то не стали ждать Вас специально. Прибытия  именно Вашего на неё…
 У вас когда-нибудь выступали одновременно холодный и горячий пот сразу? У меня тогда это случилось. Так плохо мне не было никогда: ни до, ни  после в моей жизни. Всё тело стало каким-то ватным… И уже было абсолютно наплевать на  всё. В том числе на то, что ключ не вылезает из замка.
   Взгляд её огненных глаз смягчился, хотя в голосе еще звучало железо:
—    Надо же, какие мы …
Она убрала мою руку, и легко вынула ключ из замка.
—    Пойдем-ка,  кофе выпьем, коллега. И подумаем, что тебе дальше делать…Ты меня хоть под руку возьми…мужчина.                                                                                    

    Только потом, когда уже сидели в ресторане, я осознал — я не просто держал Ленку под руку. Мой локоть касался при этом  её груди, этой  самой восхитительной упругости. И не просто женщины. Мой локоть касался упругости  Елены Павловны!
   Всё то, что дальше происходило, можно разделить ровно  на 2.
   50 процентов : 100 строк в номер, которые я явно прос- л….Другие 50 — я с моей Королевой в неформальной обстановке. Что из них  важнее  — я так и не мог определить для себя.
    Точки над «и»  расставило моё  внутреннее я. Исходя из того, как мой локоть, пусть и непроизвольно, коснулся  её  «холма». И помнил это божественное ощущение. Настолько помнил, что я готов был его расцеловать. Если бы дотянулся губами. До него. До локтя. И если бы не шокировал этим  тех, кто уже был в ресторане
    В зале, что радовало, музыка с эстрады ещё не грохотала. Да и сам зал был практически пуст. Только что за столом в углу шумела компания, изредка взрываясь хохотом…
    Я и не заметил возникновения  нависшего над  нами  халдея:
—    Что будем заказывать?
—    Два кофе, — отодвинув карту, сказала Елена Павловна
—    И это всё?
 В глазах халдея зародилось изумление, которое перешло, достаточно быстро,  в  презрение.                                                                                                             
  А вот зря он так поступил. Правда, что его оправдывает, он не знал, кого обслуживает. А  ведь его клиентом  была Елена  Павловна… Я-то,  за этим столом, действительно  никто. Обидно, конечно, но чего уж правду скрывать… А вот  Елена Павловна. Она  наверняка была знакома с лучшими подобными заведениями в столице и других городах. Уверен был, почему-то, в этом.
    Так, что зря он так с Леночкой.
—    Два кофе. Хорошо сваренных. Быстро.
     Мне повезло в жизни.  Никогда потом, за всё то время, что я общался с Еленой Павловной, она ни  разу не пускала столько льда в слова, даже если была очень недовольна  мной ,  сколько позволила себе это сделать в общении с этим шаркуном..
     Его лицо  в секунду стало под уровень  белой  униформы. У них, этих ребят,  есть какое-то нижнее чутьё, которым они определяют не финансовую возможность, но уровень клиента. Уровень Елены Павловны по его шкале явно зашкаливал.  Его  буквально ветром сдуло. Через несколько минут (минут!) перед нами стояли чашки, которые источали  ароматнейший запах: кофе был не растворимым — его сварили…
—    Рассказывай, — потребовала Елена Павловна, пригубив кофе…
   Я уже говорил, что стоял однажды перед ней, как первоклашка перед учительницей. Сейчас было то же самое. Только я  теперь уже выступал в
                                                                                                    

роли    нашкодившего первоклашки. Потому и объяснение было соответствующим:
—    Ну это, там… Как-то… Мы… А потом…. Вот, в общем, так. Как-то…  — забыв, что я имею высшее образование, обрисовал я Елене Павловне своё положение именно на этот момент.                                                          
                                                                                                 
—    Подытоживаю, — она снова пригубила  чашку. — Исходя из сказанного и того, что услышала у дверей: тебе нужно во вторник передать сто страстных строк в газету…
 Я кивнул…
 — Но ты воспринял командировку как неожиданно свалившиеся на тебя выходные…
 Я снова кивнул, добавив к этому глубокий раскаивающийся вздох…
—    И потому не знаешь, что теперь делать…
 Я посмотрел на Елену Павловну глазами золотой рыбки, попавшейся в
сети к старику. Но, в отличие от нее,  молил только взглядом, ни слова, не говорил — типа, отпусти , мол, меня как бы снова  в море, а? Ну что тебе это стоит?
  Ленка смягчилась под  моим рыбье-щенячьим взглядом.
       — Ладно. … Помогу. Только, золотце моё — это в первый и в последний раз. Коль скоро ты в этой профессии, постарайся соответствовать…— она повела голову в зал, — Эй, кто там?
 Такого мне больше видеть не доводилось. Давешний халдей возник, как
из присказки «встань передо мной, как…» Ну и так далее. Причём, с полупоклоном, с вполне сносной улыбкой
—    Ещё два кофе… И посчитайте, — совершенно не изумилась этому явлению Елена Павловна. — Только быстро. Быстро, пожалуйста…


                              Сумасшествие


     Очень умная и очень красивая женщина — это очень редкое сочетание (если кто-нибудь назовёт имя автора этого афоризма, то, значит, его придумал не я).
     Елена Павловна была  именно таким сочетанием. 
     За два часа она наговорила столько о прошедших за минувшие два дня соревнованиях, столько было подмечено ею ярких эпизодов, даны такие характеристики и обобщения. Не только по минувшим дням, но и по уровню подготовки команд — состоянию развития спорта в регионах…да
                                                                                             

не буду я вас мучить всей этой нашей кухней…  Скажу только, что в блокноте у меня было  уже набросано  не только  на  100 необходимых строк,  но и полностью готовый обзор о прошедших соревнованиях, которые закачивались только в конце недели. Оставалось только, дождавшись окончания , вписать имена победителей…..

—    Шампанское-то осилишь? — улыбалась мне Ленка…

 …И вот я возвращаюсь, терзаемый сомнениями в гостиницу…
—    Вернулся…. — пропуская меня   в номер, сказала Лена. — А я , честно признаюсь, тебя уже не ждала…Думала, спать пошёл… Да и сама собралась..
—    Елена Павловна, я же, как бы перед Вами…
—    Давай, давай, продолжай… Ты сегодня особенно красноречив. Дважды убеждалась.
 Я стоял, обнимая бутылку шампанского, не зная, как вести себя дальше.
—    Что застыл? Открывай. Отметим твоё спасение  из трясины, в которой оказался
—    Елена Павловна!
—    И в связи с этим тоже… Открывай… Ну же
Практика у меня была. Не было «бум» и пенных струй. Слегка попридержав пробку, выпустил из бутылки газы и разлил пенное вино по граненым стаканам — другой посуды не оказалось.
— За что выпьем?
—    Не за что – за кого… За Вас, Елена Павловна!                    
                                                                                                
—    Что ж. Тост хороший. Только, Саш (я обмяк: впервые за то время, что знакомы, она обратилась ко мне  именно так )… Только, Саш, знаешь, мне неприятно, что считаешь меня старухой…
—    Елена Павловна…— вскинулся я.
—    Вот именно… Поэтому тост будет иным.  Тебе что-нибудь  о брудершафте известно?
Я отказывался верить в то, что услышал.
—    Или я не заслужила такой благодарности? Чтобы меня коллега считал моложе моих лет, называл по имени…
—    Вы прикажИте, Елена Павловна…
—    Вот-вот: «прикажите»… И как попка учёная начнёшь повторять. А это должно исходить из тебя, идти от сердца… Ну?
       Все мои неприятности, когда были разрешены,  давно ушли на второй план, забылись. На первом была только она, Лена. Прекраснейшая  из женщин. О которой я мечтал неосуществимо год. Из-за которой я порвал несколько подушек зубами… И которая сейчас сидит в двух шагах от меня и предлагает сделать то, что я бы никогда не осмелился даже предложить

—    Ко-онеч.. ч-но, — пустил я петуха. Откашлялся, — Конечно, Елена Павловна
—    Ну вот, опять, — поморщилась она. — Давай скорей завершим эту формальность.
  Я как-то очень неловко просунул свою руку под её. Случайно, не специально, задев снова её грудь…. И тут…или мне это показалось? Лена как бы ответила моей руке, двинув себя навстречу…
      Шампанское  шло плохо: шипучее, сладкое… Водка в два минувших дня ложилась куда приятней.
—    Ну и? — вернул меня к действительности голос Лены
   Я, всё еще не веря в реальность происходящего, дотронулся губами до её губ. Осторожно, боясь перейти за грань мне дозволенного ею.
  У неё была оболденная помада. В смысле запаха и вкуса. Она просто сводила с ума.                                                                                 
—    Муж, зарабатывающий такие офигенные деньги, может позволить своей жене иметь хорошую косметику, — зло шевельнулись в голове крамольные мысли.  Это я, видимо, ревновал.  И это я был как бы дурак.
     Впрочем, почему, как бы? Просто скажем, дурак. Если что, то из нас двоих именно он,  её муж,  имел полноё на то право набить мне морду. Но эти мысли у меня появились потом. Когда я их додумал. А тогда…
     …случилось невероятное. Плотные, вкусные, пухлые, сжатые, очаровательные, которыми мог до этого  любоваться только на расстоянии, губы, вдруг раскрылись, пуская меня в них. На меня напала непонятная дрожь. Дрожь возбуждения.  Я чуть приобнял Лену за плечи и привлёк к себе. И чуть ли не сразу почувствовал, как её язык начинает знакомиться с моим. Играть с ним в догонялки, останавливать, чуть трогая, и снова затевать очаровательную игру, в которую мужчины и женщины играют от  создания Эдема….
Это было, как наваждение… Кто из нас, наконец, оторвался друг от друга, не скажу. Не помню. Не расспрашивайте меня об этом.
       Потом, шумно дыша, мы несколько минут разговаривали только  взглядом: я прекрасно понимал, что говорят её глаза. И отвечал им тем же.
Ленка расслабилась, глаза чуть потухли
—    Ну что, всё та же Елена Павловна? —  нарушила она первой молчание.
—     Нет… Лена.
—    Хорошо,— сказала она. — Прогресс очевиден …Саш. Налей мне еще вина.

Продолжение

100 строк в номер. Часть - 1
100 строк в номер. Часть - 2
100 строк в номер. Часть - 3

Автор: Sacha58 <Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.>