Выступление группы «Время Снов» прошло более чем успешно и барабанщик Лёха, обтёрши пот и отдышавшись, вышел через заднюю дверь клуба покурить на свежем воздухе. Вокалистка Алина, гитарист Ярослав, басист Миша и обе клавишницы, Катя и Гюзель, остались на автограф-сессию, а Леша не любил такие мероприятия, поэтому спешно ретировался. По идее он мог покурить и в гримёрке, но знал, что Катя, вернувшись, будет ворчать ибо у неё была аллергия на табачный дым, да и не хотелось ему сидеть в духоте. Клуб стоял на набережной, время было позднее, там не было ни души, а с Волги дул свежий ветерок.

Лёха сидел, прислушиваясь к гудению уставших мышц, пуская кольца дыма из трубки, и вспоминая только что отыгранные песни (в отличие от автограф-сессий, саму музыку он любил и играл с большим удовольствием). Ветерок приятно обдувал лицо, слегка развевая его длинные тёмно-русые волосы. Где-то в отдалении шумел деловой центр города, который и не думал засыпать. Увлёкшись своими мыслями, он не сразу сообразил, что кто-то сел рядом, и дёрнулся от неожиданности, когда, обернувшись направо, увидел рядом, в свете фонаря, смуглую девушку с ниспадающим по спине водопадом густых чёрных волос. Может быть он принял бы её за цыганку, но сразу сообразил, что цыганки как минимум не носят фенечки на руках и хайратники на голове. Плюс несколько цветных косичек, маечка с психоделическим фрактальным рисунком, татуировка на санскрите на левой руке — в общем никакая не цыганка, даже длинная юбка (опять же с нетипичной для цыган расцветкой) с толку не собьёт. Она тоже посмотрела на него и улыбнулась)

«Привет» — поздоровался Леха. «Привет — ответила она. — Классно выступили! А ты вообще молодец. Я тебя искала на автограф-сессии и не нашла. Ярослав сказал, что ты вышел, ну я и решила тебя поискать. Подпишешь диск?»

Лёша улыбнулся: «А я-то что? Я просто барабанщик. Это Ярослав с Катей автографы пусть раздают, они у нас головы»

«А я хочу твой автограф — ответила она, улыбнувшись ещё шире. Помолчала секунду и рассмеялась: «Дурачок, что будет делать голова без сердца? А сердце группы — как раз ты. Барабанщики на самом деле гораздо важнее, чем они сами думают: даже Шива творит мир не только с помощью махамантры «Ом», но и с помощью барабанчика дамару)»

Лёша рассмеялся: «Ладно, ладно, убедила, давай диск и чем писать. А то я к этому делу не привычный и ручек на концерты не ношу»

Она открыла холщовую сумочку с аккуратной вышивкой (что-то на санскрите и какой-то орнамент), достала купленный на концерте диск и гелевую ручку и протянула ему. Он взял, невольно отметив, что у неё длинные красивые пальцы, а руки покрыты тёмными волосами. Открыв разворот, Леша встал в ступор. Чего писать, чёрт его знает... Ничего не придумав хорошего, он уже собрался было писать, как вдруг спохватился и спросил: «Как тебя зовут?» «Мохана» — ответила она. «Необычное имя... « — пробормотал Леша, подписывая «Мохане от сердца группы», ставя дату и размашистую подпись.

«Мой отец был индусом — задумчиво произнесла она — он встретил маму в Гоа, и они полюбили друг друга. Он переехал в Россию, они поженились, через полтора года появилась я. Отец учил меня хинди и санскриту, мы с ним читали Веды и много чего ещё. А когда мне было 12 лет, он поехал в Москву по делам, а его там пьяные боны зарезали. « воцарило тяжёлое молчание. «Вот уроды... « — задумчиво протянул Лёша, выдыхая большое облако дыма. Он почувствовал и жалость и одновременно какой-то интерес к этой девушке. И чем больше смотрел на её лицо, руки, чем больше вдыхал её лёгкий нежный парфюм, который услужливо приносил ветерок, тем больше она ему нравилась. «Не знаю, пошёл отец в Мокшу или переродился — продолжила она, но это уже не так важно. Он жив в моём сердце. « «Да, согласился Лёша — пожалуй, это самое главное. « Она еле заметно нахмурилась и взгляд стал очень очень грустным. Леша понял, что она до сих пор скучает по отцу, хотя и прошло уже... «А давно ты без отца?» — поинтересовался он. «13 лет» — ответила она. «Мда... — подумал он. — крепко же она его любила». Лёха почувствовал новый прилив сочувствия и приобнял Мохану. На самом деле без всякой задней мысли. Она, видимо, почувствовала это и тоже обняла его, положивши голову на плечо. Так и сидели несколько минут. Лёша начал осматривать узор на юбке, спустился взглядом ниже и ещё раз улыбнулся, увидев её стопы. Летние шлёпки не скрывали их красивую форму, видно было, что ноги ухоженные, аккуратные.

Свободной рукой Лёша, как бы между прочим, взял её руку и не встретил сопротивления. Она легонько сжала его руку в ответ... и в это время у Лёши зазвонил сотовый. «Ёб твою мать, кому там неймётся! — проворчал он и принял звонок, увидев, что звонит Ярослав — Алё, чего там?» «Лёха, ты где ходишь? — спросил Ярослав — нам аппарат собирать надо, газель уже стоит» «Щас, секунду, не клади трубку — отозвался Лёша и, повернувшись к Мохане, спросил: не хочешь ко мне в гости съездить?» Мохана тихо улыбнулась: «Хочу» «Яр, — снова в трубку заговорил Алексей — а можно с нами одна девушка ещё поедет?» «Если она молодая и красивая — то хоть десяток!» — со смехом проговорил Ярослав (Лёша усмехнулся, представив, как он широко улыбается сейчас в свою необъятную бороду). «Не для тебя, блядун ты эдакий! — рассмеялся в ответ Лёша — хватит с тебя Леськи!» «Ладно, ладно — Ярослав засмеялся так, что было слышно даже за пределами трубки — только поживее, я твои тарелки-хуелки сам не попру, хватит с меня синтезаторов и комбарей». Трубка замолчала. Лёша с Моханой встали и пошли в клуб. Мохана легонько улыбалась и, казалось, печаль вовсе ушла от неё. Ей почему-то стало хорошо от прикосновения сильных жилистых рук барабанщика, тепло от взгляда его зелёных глаз, понравилось, как колышется небольшая бородка на худом лице. Она пошла за ним без сомнений.

Весело и с матюками погрузили аппаратуру, потом Ярослав что-то обсуждал с водителем Колей, пока все рассаживались. Мохана мимолётно поймала на себе завистливые взгляды пары девчонок помладше. Не удивительно: популярность Времени Снов росла с каждым концертом и многие могли позавидовать Мохане, что она видит этих людей так близко.

В газели было весело: смеялись, травили анекдоты, рассказывали какие-то весёлые случаи из жизни, как правило, связанные с конопляными препаратами и грибами, лажей на репетициях, концертах, да и просто ни с чем не связанные. Заехали сначала на репетиционную базу, выгрузили аппарат, и потом Коля начал развозить всех по домам. Перед ними высадился Ярослав, улыбнувшись, подмигнул Алексею и пожелал удачи. Мохана в это время полудремала, положив голову ему на плечо. Через несколько улиц Коля обернулся и сказал: «Лёха, вылезай, приехали». Пожав руку ему и Мише (он и Катя выходили последними), Лёша взял Мохану за руку и они вышли. Во дворе было тихо и свежо. Лёша взял Мохану за руку и они неспешно пошли к подъезду.

Около квартиры Лёша полушёпотом сказал: «Мохана, в обморок сразу не падай, у меня дома срач — пиздец просто. « Она тихонько засмеялась и чмокнула его в щёку: «Не беспокойся, у меня нервы крепкие». Лёхе кинулся жар в грудь и в голову. Стало очень очень хорошо, и он, усмехнувшись, поцеловал её в ответ в губы. «Стоп-стоп-стоп, дай мне хоть дверь-то открыть!» — засмеялся он, когда Мохана ответила, причём довольно бурно «Южная кровь, горячая» — прмелькнуло у него в голове. Снявши обувь в прихожей, они прошли в комнату, и тут Лёша ощутил настоящий стыд за немытый 3 месяца пол, валяющиеся горкой около дивана носки, вековую пыль на шкафах и прочие красоты и прелести холостяцкой жизни рок-музыканта, редко бывающего дома. Однако Мохана даже не обратила внимания на всё это и прошла сразу к книжной полке. «Элиаде... протянула она — Генон, Фрезер, Пропп, Рыбаков... однако! Хорошие вещи ты читаешь» — констатировала она, повернувшись к подошедшему Лёше и кладя руки ему на плечи.

Она была ниже его на добрых 20—25 сантиметров, руки её поднялись и Лёха, отвечая: «Да с Ярославом и не такое начнёшь читать, чтобы просто понять его тексты», упёрся взглядом в её подмышки. Похоже было, что к ним никогда не прикасалась бритва. «Ух ты!» — вырвалось у него. Взгляд Моханы стал тревожным: «Ты тоже любишь бритых?» Она посерьёзнела, отошла к дивану, и, не дав Лёше сказать и слова продолжила: «Я никогда не брею ничего. Считаю, что это идиотизм и дурацкое веяние моды, созданное, чтобы увеличить продажи бритв». Она собиралась ещё что-то сказать, но Лёша сел рядом и просто заткнул ей рот поцелуем. «Какого чёрта она ещё оправдываться будет?» — подумал он. Уже потом он расскажет ей о разговоре с Ярославом, который с усмешкой говорил, что волосы под мышками и на ногах женщины — это не «мужеподобие» («Хуй у неё от этого не вырастет» — говорил Ярослав), а наоборот чрезвычайно изящный и крайне эротичный намёк на то, что волосы имеются на ещё одном, весьма заманчивом месте, «любовном огниве», как выразился в своё время Пушкин; о том, что с Ярославом он согласился... А сейчас его интересовало только одно: горячая смуглая девушка под руками, которая страстно отвечала на его поцелуй. Лёша сгрёб Мохану в охапку и посадил к себе на колени. Она немного дёрнулась от неожиданности, ощутив под бёдрами некую дополнительную твёрдость, которую она не то чтобы совсем не ожидала ощутить, но всё же не думала, что полюбившийся ей барабанщик так скоро возбудится.

Леша прервал поцелуй и сказал: «ну что, есть ещё вопросы?» «Нет» — со счастливой улыбкой ответила она. «Ну и отлично» — ответил он, поднимая рукой длинную юбку. Мохана не соврала: ноги её были покрыты чёрными волосами. Он представил, что делается между ног и крыша у него поплыла окончательно. Хуй встал столбом. Они снова поцеловались, при этом Мохана, почувствовав себя увереннее, стала действовать сама. Буквально содрала с Алексея футболку, оторвалась от его губ и, скользнув языком по его шее, стала целовать грудь. Лёша в это время слегка мял её немаленькую задницу и вдыхал запах её волос — чёрных, длинных, слегка волнистых. Мохане захорошело, от сердца пошли две волны тепла: одна волна кружила голову и переполняла её нежностью, а вторая сладко горячила низ живота. Она позволила Лёше снять с себя маечку, а потом и бюстгальтер, обнажив крупные, где-то 3го размера сиськи с тёмными сосками и ещё раз сверкнув заросшими подмышками, запах которых кружил голову хлеще любой виагры.

Лёха возбудился так, что готов был кончить, не снимая штанов, но тут она остановилась и сказала: «Я ненадолго в ванную», поцеловала его в губы и убежала. Лёха выдохнул, усмехнулся и включил компьютер, обрадовавшись возможности поставить музыку. Когда в плэйлисте, составленном из Оливера Шанти, Девы Премал, Анугамы и прочих нью-эйджеров школы Ошо набралось уже на 2 часа музыки, он услышал зов Моханы: «Лёёёш, принеси пожалуйста, полотенце!» Он не заставил себя долго ждать, и уже через минуту, войдя в ванную, увидел смуглокожую девушку во всей красе. Хер его снова принял боевую готовность от этого зрелища. Мокрые волосы облепили руки, на груди блестели капельки воды, фигура была похожа на фигуры женщин с древнеиндийских статуй. От пупка шла кокетливая тонкая дорожка волос, сливавшаяся, как речка с морем, с обильной чёрной растительностью на пизде. Когда к Лёше вернулся дар речи, он сказал: «Твой батя, когда тебя делал, похоже, прочитал 1080 раз мантру Лакшми». Она улыбнулась: «Он не рассказывал об этом. Да и маму я об этом не расспрашивала. Но всякое может быть. Ты действительно считаешь меня красивой?»

«Да не просто красивой. Ты просто великолепна» — ответил Леша, и прежде, чем Мохана открыла рот чтобы что-то ответить, он сгрёб её на руки и понёс в комнату. Ополоснувшись быстренько сам, он присоединился к ней. Из больших деревянных колонок полилась восхитительная музыка Оливера Шанти, а Лёша и Мохана лежали на кровати и самозабвенно целовались. Она провела рукой по его груди, потом животу, нащупала немаленьких размеров хуй, и начала плавными движениями ласкать его. Затем оторвалась губами от его губ, пригнулась и провела по головке языком. У Лёхи закружилась голова и он, откинувшись на подушку, закрыл глаза, отдаваясь ощущениям от нежных губ и умелого языка. Однако через несколько секунд у него мелькнула мысль, что эдак можно раньше времени расстрелять боезапас и оконфузиться перед новой знакомой. Он открыл глаза, приподнялся, мягко взял её за плечи и положил на спину. Вновь залюбовался красотой её гладкой смуглой кожи. Затем провёл языком вокруг соска.

Она вздохнула и прижала его к себе. Он целовал, лизал, покусывал её соски и, увидев, что они затвердели не хуже головок барабанных палочек, спустился ниже, стал целовать подтянутый живот, дошёл до пупка и, спустившись языком по чёрненькой «блядской дорожке», развёл пальцами волосы в заветном месте и сосредоточился языком на клиторе. Буквально через 10—15 секунд она начала извиваться и громко стонать, а он, ощутив, что смазка буквально течёт рекой из горячей розовой щёлки, переменил позу, приставил головку члена к изголодавшейся текущей пизде и, чуток помедлив, стал засаживать. «Ты узенькая» — с улыбкой сказал он. «У меня... до тебя... аааах! Только один мужчина был... Да, да, глубже, глубже!» Она запрокинула голову и, обняв его ногами, стала задавать ритм. Они перепробовали около десятка поз и вот, через 40 минут борьбы с собой, Лёша понял, что больше не выдержит. «Мохана — сдавленно прошептал он — я щас кончу!» «кончай, да, только не в меня... Хотя и жаль... Может быть я и хотела бы от тебя ребёнка, но ведь сам понимаешь, только что познакомились... Ааааааа... Боги, как же хорошо...»

Она кончала уже фиг знает который раз за эту ночь. Рассудив, что ложиться грудью в собственную сперму ему неохота, Лёша высказал внезапно пришедшую в голову мысль: «А ты не против будешь, если в попку?». «Только смажь получше» — ответила она. Он встал в ступор, лихорадочно соображая, чем бы смазать, а потом вспомнил, что у него в тумбочке остался после бывшей подруги крем для рук. Быстренько достав его, выдавил на пальцы и плавно начал смазывать её тёмненький, обрамлённый волосами анус сначала одним пальцем, потом двумя. «Не больно?» — спросил он, целуя её шею. «Нет — ответила она. Сейчас даже приятно. А если будет больно во время непосредственно траханья — я потерплю». И вот анус начал растягиваться под нажимом головки. Она сдавленно застонала: «Подожди чуть-чуть... дай привыкнуть... «. Лёха не был садистом, поэтому остановился, лаская при этом рукой клитор Моханы. Ей захорошело, боль отступила на второй план, а потом и вовсе как будто прошла. «Трахай меня — сказала она, обернувшись к нему — кончи мне в задницу!». Лёха не заставил себя долго ждать и начал плавно, медленно всаживать ствол вглубь, не забывая ласкать ей клитор пальцами. Попка её была очень узкая, гораздо уже чем вагина, и уже через несколько фрикций Леха натужно захрипел, и Мохана ощутила в попке тёплую волну. В этот же момент она кончила от его ласк рукой и боли уже не было...

И вот все остаточные кайфы словлены, стоны и тяжёлое дыхание стихло. Из колонок доносился припев:

Загадочен сумрак и свят на обрыве над морем в траве и цветах.
Два человека лежат, а звёзды плывут в их открытых глазах,
Они слушают, как шепчут волны, туман на траве оставляет следы.
Скоро птицы ночные умолкнут, и солнце взойдёт из воды...

Прикайфовавшаяся Мохана не думала ни о чём. Ей просто было хорошо с этим парнем. «Может быть он завтра меня пошлёт... — с грустью подумала она — он-то человек с именем, а кто я... Но если это и будет, то только завтра. А пока похуй на всё... Его сердце так сладко бьётся под ухом... И так ласково его рука перебирает волосы... « Лёша думал об одном: интересно, каким хуем в плэйлист затесались Fleur...