Заканчивался очередной день нашего похода. Хотя, как похода? В этот раз скорее прогулка. Не было изнуряющих марш-бросков через перевалы. Ночевок на покрытых снегом скалах. Зная наш легкий маршрут, к нам набилось много новых людей. Были и девушки и вообще неподготовленные люди. Из-за этого темп движения стал ещё ниже и к вечеру мы не падали, выбившись из сил от усталости, а умудрялись ещё и песни у костра поорать и напиваться захваченным в медицинских целях спиртом. Володя, с которым мы обычно делили палатку, в этот раз ехать отказался. И ко мне подселили совсем нового парня Женю, приехавшего из Москвы в гости и напросившегося за компанию с нами. У него даже спальника не было, он тащил с собой два свернутых одеяла. Правда лось он был здоровый, и не было похоже, что это его напрягает.

Мы, хорошо подвыпившие, уже собирались спать. Я стоял на коленях, разворачивая спальник. Сзади пытался протиснуться Женька, упираясь в мою задницу, но, не прекращая попыток.

— Вот упился, — с раздражением думал я. — Мог бы подождать. Сейчас улягусь, место появится.

— Слушай, — подал голос Женька. — Давай одеяла просто расстелем и спальник твой под них.

Мысль была здравой. Мы стояли в низине, и по ночам здесь температура не падала ниже +15. А сейчас и вовсе прогретая за день земля парила жаром. Лезть в жаркий спальник, рассчитанный на минус пять, не хотелось. Я разложил свой спальник посередине и освободил палатку Женьке.

Когда я снова влез в палатку, Женьку уже валялся наполовину прикрытый одеялом. Из-под одеяла торчала голая нога, сверху белел голый торс. Я последовал его примеру, раздевшись до трусов.

Громко шумела горная речка, приглушая и без того негромкие звуки переговаривающихся людей из соседних палаток. Под ее мерный рёв я и уснул.

Снился мне странный сон. В принципе у меня всегда довольно яркие сны, иногда бывают и такие, в которых я контролирую свои действия. Бывают, в которых я — это другой человек, а иногда даже животное или птица. Поэтому, когда я во сне оказался девушкой, меня это слегка удивило, но почему бы и нет.

— Во сне наше подсознание раскладывает по полочкам информацию, полученную за день, — вспомнил я какую-то научную статью.

— И иногда очень экстравагантным способом, — добавил я от себя. И было от чего.

Я все также лежал (или все-такие лежала, раз я оказался девочкой) в палатке. В ухо мне слюняво упирался Женька и посасывал мочку. Судя по влажному холодку, он не только мочку, а все ухо мне успел вылизать. В паху щемило сладостной истомой

— Девочка моя. Девочка моя маленькая, — томно выдохнул мне в ухо Женя, и я поняла, что я не просто девушка, а совсем молоденькая девочка.

Его язык снова нырнул мне в ухо. Там как будто какая-то струна была натянута по всему телу, и его движение отозвалось сладостью внизу живота и щекоткой в сосках. Я положила руки на грудь, и мне стало стыдно. Если уж превращаться во сне в девушку, то хотелось бы видеть себя шикарной дамой с хорошими формами. А моя рука гладила совсем небольшие грудки с маленькими торчащими сосками. Мое движение не ускользнуло от Жени. Его голова опустилась ниже, и я почувствовала нежные удары языка на своем соске. Потом он, то облизывал, то посасывал, то покусывал мои маленькие сосочки. Руки его тоже не оставались безучастными, постоянно гладя мое тело. А когда его рука опустилась к моим бедрам и, поглаживая слегка раздвинула ноги, я почувствовала, как в бедро упёрся мужской член.

Внутри меня, ниже живота что-то пульсировало желанием и жаждой ласки. И Женя, как будто чувствуя то же, что и я вдруг оторвался от моих сосков и через мгновение, я почувствовала, как его рука скользнула мне между ног, размазывая там что-то скользкое.

Меня выгнуло от наслаждения, и я издала стон, когда его палец коснулся моей дырочки. Я обняла Женю, чувствуя, как под кожей перекатываются мышцы. Оказалось, очень приятно чувствовать нависающего над собой большого и сильного мужчину. Я прижималась к нему и благодарно целовала его сильное тело. Кожа его была чуть солоноватой. Он двигался надо мной, подставляя различные участки своей мощной груди под мои поцелуи. Шелковистые волосы на его груди щекотали мое лицо, но я благодарно и нежно старалась целовать Женю. Его член теперь терся гораздо выше, мне оставалось только опустить руку, ощупывающую его поджарую и упругую попу, и он оказался у меня в руке. Жесткий и нежный одновременно, изогнутый кверху, как ятаган.

Женя, почувствовав мои руки на своем члене, приподнялся на колене и подался вперед, нависая им над моим животиком. Теперь ничего не мешало мне ощупывать и гладить его двумя руками, что я и сделала. Кожа на нем легко двигалась, не мешая ощупывать жесткий стержень под ней. Венчала его мокрая и скользкая головка, от обильно сочащейся смазки. Сам Женя, не переставая, скользил рукой между моих ног, слегка надавливая пальцем на дырочку. Другой рукой он гладил мои маленькие сисечки, иногда пробегая нежными пальцами по моей щеке и губам.

Когда он очередной раз проводил пальцем по моим губам, рот самопроизвольно открылся и его пальчик скользнул внутрь. Недолго там задержавшись, он мокрым от моей слюны пальцем, начал ласкать сосочек. Потом снова вернулся к моим губам. Я обхватила его палец губами, пытаясь языком смочить его слюной, но он втиснулся глубже, и начал двигаться у меня во рту, имитируя движения члена. Палец другой руки вдруг провалился в мою дырочку, вызывая некоторый дискомфорт.

— Я ещё девственница, — подумала я. И эта мысль меня почему-то не испугала, а ещё больше возбудила.

А Женя подвинулся ещё выше. Его член теперь нависал над моей грудью. Я чувствовала его терпкий запах.

С некоторым разочарованием я осознала, что рука, играющая с моей писечкой, вдруг исчезла. Женя приподнял рукой мою голову. Пальчик, который я до сих пор обсасывала, тоже выскользнул из моих губ, но на его месте возникла гладкая и скользкая головка члена, требовательно упирающаяся в губы.

Мне только и оставалось, приоткрыть рот, и она тут же скользнула внутрь, наполняя его необычным вкусом.

Рука Жени, отправившая член мне в ротик, вдруг исчезла, снова направляясь мне между ног. Член, стремящийся к верху, выскользнул у меня изо рта и мокро шлепнул его по животу. Мне пришлось встать на локоть и снова взяться за его член. Он торчал почти вертикально вверх, став ещё жестче, чем раньше. Пройдясь рукой по его стволу, я почувствовала, что головка изогнутого члена лежит как раз во впадине пупка.

— Идеальный размер, — почему-то подумала я.

Мне пришлось с усилием отогнуть член от его живота, чтобы снова насадиться на него ртом. Я старалась изо всех сил, пытаясь проходиться языком по чувствительным точкам, и принимая его орган, как можно глубже. А он, время от времени брался за основание члена рукой, похлопывал меня им по лицу, размазывая слюни и смазку, приговаривал: «Хорошая девочка».

Другая рука его, надо сказать, тоже не теряла времени даром. Уже два его пальца, скользили в моей дырочке, вызывая стоны боли и наслаждения одновременно.

Видимо наигравшись с моим ротиком, он снова склонился надо мной, зацеловывая всё мое тело. Мне казалось, я, уже не переставая, стонала в голос и с трудом отличала скользящие по мне руки, губы и головку члена. Я немного пришла в себя, когда обнаружила его лежащим на себе. Ноги мои был широко разведены в стороны и лежали на его предплечьях. Сам он целовал меня в шею, а мокрая головка его члена периодически тыкалась у меня между ног.

Он опустил руку вниз, что-то поправляя, и я почувствовала, как его головка начинает раздвигать стенки моей дырочки. Я, чувствуя нарастающее давление, дернулась в попытке освободиться, но меня пронзила острая боль и я поняла, что этот жесткий стержень уже растягивает меня изнутри.

— И ты не девочка, теперь — пришли на память слова из старой песенки.

Женя остановился, давая мне привыкнуть, но потом все же начал задвигать свой кривой член глубже, так и не доставая из меня.

Мне думалось, что теперь, когда моя целочка разорвана, он должен входить легко. Но он протискивался с большим трудом.

— Наверное, моя писечка ещё не растянулась, — думала я.

Не сразу, но возбуждение стало накрывать меня снова. Боль от медленно двигающегося во мне члена становилась приятной, а своим животом Женя натирал какие-то чувствительные точки. Наверное, клитор.

И чем быстрее двигался он во мне, тем ярче чувствовал я трение о свой чувствительный клиторок.

Вдруг неожиданно внезапный оргазм пронзил мое тело. Моя дырочка непроизвольно, до боли сжимала член Жени, и он, вторя мне, уткнулся в мою шею, втолкнув свой раздувшийся член под самый корень и мелко подрагивая, вливал в меня свои соки.

— В меня кончил, — испуганно думала я.

— Во сне можно, — отвечала другая часть меня сама себе.

Волной накатила усталость и апатия. Я ещё успела почувствовать, как член покидает мою дырочку и сон закончился.

...

Я проснулся от странного чувства. Голова побаливала после вчерашнего перепоя, но разбудило меня не это. Я понял, что из моей задницы сочится что-то жидкое прямо на постель. Первой мыслью было: «Продристался». И я, пытаясь сжать анус, ломанулся вон из палатки, по дороге накидывая куртку и подтирая трусами мокрую лужицу, которая успела натечь подо мной. В тот момент некогда было думать, почему трусы у меня болтаются на одной ноге. Утро только начиналось, заливая серым светом место нашей стоянки. Я несся к кустам у берега речки, таща трусы в руке. Задница почему-то чувствительно ныла, при попытках сжать анус. Усевшись в кустах и наконец-то расслабившись, я с удивлением обнаружил, что из меня вытекает какая-то слизеподобная водичка. Трусы, которыми я вытирал вытекшее из меня были тоже в этой странной субстанции. На животе я обнаружил насохшую белую корочку, стягивающую кожу.

Я подошел к речке, постирал трусы, протер ими саднящую задницу и помыл ледяной водой живот. Когда решил умыть лицо, понял что на лице тоже скользкая присохшая слизь.

Когда я возвращался к палатке, в голове достаточно прояснилось, чтобы понять, что за сон мне приснился. Но вот что делать дальше и как себя вести ни одной мысли не появлялось. Утренний холод, задувающий под куртку, все-таки заставил меня залезть в палатку. Женька безмятежно дрых, а я, дрожа всем телом от холода и осознания, что эта ночь перевернула мое мировоззрение, застегнул палатку изнутри и залез к нему под одеяло.

Он как-то просто, даже не просыпаясь, обнял меня, придвинул к себе, прижавшись к бедру набухающим членом и, положив руку мне на грудь, продолжил мерно сопеть.