Костя росточка был небольшого, но по жизни в обиду себя не давал. Жилистая фигура, светлый короткий чубчик, серые задиристые глаза, выразительный настороженный нос. Из-за носа Костя в детстве немного помаялся кличкой Буратин (почему-то со съеденной буквой «о» в конце), теперь же окружающие, бывало, надоедали трепом о «мальвинах».

Ему стукнуло двадцать два, и ничего глобального для себя в жизни он еще не решил. Огрубев и расправившись после года бессмысленной армии - с драками, самоволками и материальной подпиткой из дому (благо, служил недалеко) - Костя быстро охладел к малой родине. Рванул в город – подальше от отцовского пьянства и горемычных вздохов матери по любому поводу. За несколько недель он с головой втянулся в столичную суету. Первые разовые заработки вскружили голову, начисто выветрив туманные планы об учебе. В последнее лето загулы достигали такого размаха, что тетя Даша - «смотрящая» родственница от дома - не могла ни дозвониться, ни застать Костю в его троещинской «однушке». Олег, сосед по комнате, поначалу еще открывал ей дверь, но скоро перестал сотрудничать, потому как и сам был немногим лучше. Наступала пора, когда в жизни Кости прочное место стали занимать женщины…

Любовь – дело затратное, и первого сентября, аккурат вместе с детьми, пошедшими в школу, Костя вынужденно нашел постоянную работу, и стал развозить пиццу на скутере. Плюс еще удавалось кое-чем впопыхах приторговывать. Своей Лере, манерной заторможенной девице, Костя сказал, что устроился менеджером в торговую фирму, стремительно завоевывающую рынок. Он вообще стал говорить ей лишь то, что считал нужным уже на вторую неделю знакомства – свежесть ощущений быстро пропадала.

В одну из пятниц, торопясь отмахнуться от рабочей недели, Костя прикатил с доставкой в какой-то офис. Еле пролез через забитую парковку, зло завернул фирменную бейсболку козырьком на затылок, позвонил в дверь. Впустили. Внутри – стекло и пластик, лампы в глаза бьют, пол прозрачный, будто водная гладь. Кругом деловой хаос и звонки, на рецепшене белкой крутится девчонка-админ. Охранник, развалясь, тупит в углу.

Шаркнув ногами о коврик, Костя дважды осведомился – кому здесь пиццу? Еще минут семь ждал, пока девчонка с телефонами и бумагами подскочит к нему бочком. В процессе передачи-оплаты она, конечно, уронила коробку на пол, следом бумаги. Сложилась быстро собирать. Костя обратил внимание на гладкие, сжавшиеся коленки. «Дина» - прочел имя на бейджике.

Вечером позвонил Олег и заявил, что пятница – его день. Это означало, что в квартиру без спросу заявилась его Маша-поджигательница. Это означало, что Косте домой лучше прийти на рассвете, чтобы прикорнуть разве что на кухне. Жадно набрав воздуха, Костя выговорился в трубку от души – Олег удовлетворенно понял.

Адресок и телефон того офиса у Кости оставался. Набрав номер уже после восьми, он с удивлением услышал голос Дины, все еще активно трудившейся. Нарочито небрежно, в двух словах, Костя обрисовал ситуацию насчет встречи и знакомства. Дина хмыкнула и бросила трубку.

Он сидел на скамейке в осеннем сквере, покачивал банку с пивом, перетирал ни о чем по телефону с Арахисом. Вокруг глумливо вращалась жизнь. Соседние старушки самозабвенно вспоминали молодость. Шумное дите кормило собаку листьями. Толстая блондинка на переходе в третий раз пыталась перебежать на красный.

- ..а я чё – знаю, куда она умотала? Мамуля у нее такая – «Лерочка, может уже стоит обуть сапожечки?» - Костя сдавленно сплюнул, выслушивая в трубке смех и комментарии. – Та не гони… Ты давай лучше замути чё-нибудь! Когда… Да счас!

Но «счас» все никак не двигалось с мертвой точки – Арахис был ленив, «усталый шо капец», и все не мог собраться с вариантами. Спустя минут сорок Костя перешел на энергетик, припасенный «на ночь», и досадливо отчитывал собеседника.

- Да не зуди ты со своей работой – кому ты там нужен?.. Никакого там толку с тебя. Раньше хоть здесь с тебя польза была, а сейчас… ага, а сейчас – и тут лажаешь!.. А шо, нет? Да ни одной нормальной не было, ни одного попадания! Приводишь каких-то образин… Страшил несусветных! Хорошо хоть ночью не сильно видно эти чудища накрашенные. Зато утром - как рассмотришь! Мама дорогая… Обезьяны с жопами!

Соседние старушки, опасливо косясь, торопливо - насколько позволял возраст - прошаркали мимо скамейки.

Ночью кухню заботливо освещала луна. Костя затих на сломанной раскладушке под плитой, в тщетной надежде поймать тот сон о концерте. Под утро Олег, вернувшись с пивом из круглосуточной точки, увидел склонившуюся над ним пьяную Машу – она, высунув язык, старательно подвязывала вокруг головы Кости свой бюстгалтер. Шепотом приговаривала; «У нашего мальчика болят зубки!» Олег достал свой мобильник и присел рядом, прицеливая фото.

- Может ему еще чего на носик повесить? – предложила Маша, поправляя чашечку под щекой Кости.

- Не надо. Учует, - со знанием дела отвечал Олег без тени улыбки.

Суббота пошла прахом. Дина так же бросила трубку, хотя это бросание уже можно было назвать обнадеживающим – Костя успел узнать, что и по субботам она работает. Оставалось воскресенье, и небольшая вероятность увидеть девочку живой и в сознании после трудовой лямки.

Местом встречи был назначен один из перекрестков в центре. Покупая в подземке тривиальный цветок, Костя поймал себя на свинской мысли, что уже не очень помнит ее лицо. Коленки – да, ручонки там худые с бумагами. Что еще?

- Привет.

Костя оглянулся. Тоненький подросток, похожий на ромашку, стоял в двух шагах от него, стройно закрывая коленки сумочкой, держа ее обеими руками. Дина, точно. Она оказалась первой, кто застал Костю врасплох на первом свидании, подойдя сзади. И слава Богу, подумалось ему – не пришлось гадать.

- Это мне?

- Ну, не мне же, - ляпнул Костя невпопад.

Почти сразу она заявила, что замерзла, и потянула его в «макдональдс» неподалеку. Навязчивый шум, теснота, очереди у касс, дети, что-то липкое, разлитое на полу возле их столика – все это слегка выбило Костю из колеи. Он-то рассчитывал на чуток другое начало, в котором он слегка накатит, и повернет встречу в свое русло. Но – дама замерзла посреди солнечного сентября. Не отказывать же бедняжке в тепле.

- Боже, они мне и сегодня звонили, - сообщила вдруг Дина с товарищеской горечью.

- Кто? – не понял Костя.

- Да с работы. Воскресенье – мой единственный день, чтобы выспаться. Неужели это так трудно понять? – Она смотрела на мельтешащих людей, но точно никого из них не видела.

Костя захотел тронуть ее за плечо и передумал. Следующую фразу он вообще не расслышал. Кто-то, едва спросив, выдернул от них лишний стул, и Дина переложила свою сумочку сверху на столик. Дети орали какую-то песню. Рядом безликое создание в униформе пыталось что-то подметать. Гамбургер на вкус был как резиновый. Огромный пластиковый стакан Дины с чаем был безнадежно полон, хотя она вроде старалась из него отпивать. Костя ерзал – обстановка и безалкогольное меню напрягали.

… Было не очень поздно, когда они подошли к ее подъезду. Обнаружилось, что цветок куда-то пропал. Костя наморщил лоб, припоминая, а Дина впервые за вечер рассмеялась как-то по-настоящему.

- Да и черт с ним. – Поправив волосы, она, казалось, посмотрела прямо на его нос. – Ты же мне еще подаришь, правда?

- Угу, - кивнул Костя, и, покачиваясь, наступил ей на ногу. – О… Извини.

Прощались. Добравшись до ее губ, Костя не особо продлевал удовольствие, хотя ее поцелуй был теплым, детским и притягивающим. Провожая ее взглядом, он вдруг ощутил, что зверски замерз. За Диной с лязгом закрылась дверь подъезда.

Олег работал на автомойке, часто хвастаясь, что трогал руками такие тачки, к которым Костя даже еще и не подходил. Издержки работы наградили Олега постоянным внесезонным насморком, и все, кто его знал, уже устали проклинать его бесконечные сопли и вешать унизительные погоняла – Олег обладал редким даром ни на что не обижаться. В конце концов, его нарекли Переводчиком – кто-то вспомнил знаменитые гнусавые голоса-озвучки в первых видеосалонах.

- Урод болезненный, я тебя к компу подпускать больше не буду! – говорил Костя, содрогаясь от чихов Олега и с опаской вглядываясь в клавиатуру. – Тут уже не поймешь – то ли здесь сопли, то ли сперма. А пятерня Машкина на мониторе – она что, будет вечна?

Ответом был заливистый чих с дивана.

- Не, лучше я установлю таксу за пользование, - объявил Костя. – За каждый час, как в клубе!

- Ага, устанавливай, - стонал под носовым платком Олег. – Бабла же слабо заработать. Только с друга сшибать, да?

- Какой ты мне на хрен друг, слышь? Мистер Мокрая Ноздря…

- За своей ноздрей следи, носатый…

- Рот закрой!

Посреди недели внезапно вернулась из своего подозрительного вояжа Лера. Проигнорировав встречу на вокзале с чемоданами и объятиями, Костя нагрянул к ней прямо домой на скутере. Не тратя времени на пустые речи, не разуваясь, схватил ее, уставшую и обиженную рвачом-таксистом, уволок в постель. На разогрев хватило пары минут девичьего нытья. Затем она, едва сняв куртку и одну штанину джинсов, сама навалилась на него – душная, жадная, прямо с поезда. Укрыла длиннющими волосами, оседлала сверху, больно вдавливаясь в ремень. Учащенное дыхание скоро переросло в знакомый тягучий стон на одной ноте, доводящий Костю до помрачения. В итоге он запачкал свои фирменные брюки и ее блузку. Но остался на ночь. Лера была видная, эффектно рослая девушка, а когда вставала на свои «чумовые» шпильки, то Костя оказывался ниже на целую голову. Он не то чтобы комплексовал, но как-то в ночном клубе кто-то позавидовал им вслед; «Кабаре-дуэт «Академия». Про дуэт Костя сразу понял – это о них, и скорее всего, о заметной разнице в росте.

В пятницу Лера сообщила, что приглашена на одну вечеринку «тире деловую встречу», и Костя «конечно же, может пойти» с ней. Там будет один человек, который для ее, Леры, очень важен «в плане будущего».

- Погоди, а я думал, что твое будущее – это я, - сказал Костя, запрыгнув на кухонную стойку. - Ой, ну д-да-а! – отмахнулась Лера. – Но понимаешь, это по работе… Кстати, он из торговли - тебе будет тоже полезно. Как минимум визитку я у него выдою…

«Он», «торговля», «выдою». Эти слова были как гвозди, в которые Лера словно вколачивала Косте в голову. Когда он заехал вечером, она на удивление быстро собиралась, и перво-наперво, напялила на ноги свои «ходули».

- Слышь, ты не охренела постоянно обувать эти каблуки?! Шею свернуть охота?! Я чё, должен ходить рядом и подпрыгивать?! Я типа клоун, да? Скажи – клоун?!

- Ко-остик, - удивленно округлила ротик Лера, акцентированно взглянув сверху вниз и собираясь - он готов был поклясться – погрозить ему оттуда сверху пальчиком.

Он врезал ей прямо в губы. В красивые, накрашенные губы. Придя домой, еще долго отмывал под краном след от помады на кулаке. Отмыв, вдруг как-то несчастно шмыгнул носом и быстро посмотрел на себя в зеркало.

- Парни, предупреждаю сразу, - Арахис сделал по телефону значительную паузу. – Одна из них – кандидат в мастера по борьбе. Когда добрая – научит чему хочешь. А будет злая – не подходи.

- Ну и чё? – хмыкнул Костя. – Мы с собой Машку возьмем. Она тоже кандидат. Обеспечит охраной наши яйца. Да, Переводчик?

Олег, удрученно дыша ртом, натягивал в углу кроссовки. На тусовку, как на работу. Настроения - ноль.

«Вернулись в порт корабли. Изюма всем привезли...» В головах грохотал прошлогодний хит, танц-пол швырял молнии. В полутьме они забыли о своем заказе, и официант, по ходу, тоже. Арахис не подкачал – девчонки попались живые. Кандидаткой оказалась крупная особа с каким-то чукотским овалом лица и глазами-бусинками. Базарила грубо, но смешно. Танцевала активно, с элементами утренней зарядки. Двое других в глазах Кости были похожи друг на друга: у одной на шее была цепочка со зверьком, которую парни все пыжились рассмотреть, а другая языком вытворяла под музыку с соломкой от коктейля невероятные вещи. В бушующем светопредставлении Костя лишь успевал ловить кокетливый полупрофиль шальной лисицы.

Он едва добежал до туалета, чтобы отлить, когда на обратном пути одна из этих двух близняшек свесилась ему на шею и вякнула «мне плохо».

На воздухе их плечи обнимал потрясающий холод. От заведения со смачным шелестом по мокрому асфальту отъезжали машины, кругом расслабленно мерцали огнями улицы. Они сидели на бетонном выступе. Подруга счастливо чирикала и покуривала, забыв, что собиралась совать в рот пальцы. Костя, обалдев, замер рядом. Отчего-то хотелось поймать кусочек этого вечера в ладошку и спрятать в карман.

- Ты где живешь? – спросил он со смешком.

Она нарочито поиграла плечиком и блеснула серьгой.

- Не скажу..

Рывком Костя обнял ее, придвинулся вплотную, поедая сознанием ее терпкий запах. Наклонился к шее.

- Покажи зверька.

В ответ она с изяществом и торжеством принцессы, которую не узнали, повернула к нему личико. Разомкнула губы, показав тонкое тренированное жало язычка.

- Вот мой зверек. А зачем он тебе, малыш? – спросила с улыбкой.

В понедельник на работу никто не пошел. А во вторник на рассвете Окси – так ее звали – не стало. Не стало – именно так показалось Косте, потому что с таким расставанием не могло сравниться ни одно похмелье, ни одна болезнь. Проваленный в животный сон, он клялся себе, что помнил этот момент: она неслышно откинула простынь, выскользнула в ванную, потом оделась и так же неслышно выскользнула за дверь. И все – на долгие дни.

Переводчик от зависти слег с температурой, пока убитого Костю водила по городу тоскливая привороженная жажда. Враньё по телефону уже было ни к чему: вечером в среду он явился на работу с куцей легендой на тему недомогания. Старший менеджер (запомнить его имя Костя себя не утруждал) вернул объяснительную обратно, указал подчеркнуто холеным ногтем:

- Число поставь? И в слове «почувствовал» у тебя две ошибки. И здесь зачеркнуто. Короче, перепиши по-новой.

- А какое сегодня число? – Костя с неприязнью положил локоть на стол.

- Еще один такой фокус – и тебя здесь не будет, - любезно сообщили ему в ответ.

Он стоял на пороге пиццерии, смотрел, как мокнет под дождем скутер. Сделал шаг, подставил под холодные капли нос, лоб и макушку.

В тот вечер, который очень быстро стал ночью, они добрались к дому Кости, и на целые сутки заперли окружающий мир на замок. Невменяемого Костю душило желание. До сих пор, ни разу, ни на секунду он не заметил в этой прелестной лисичке ничего, что бы его хоть самую малость раздражало – это было удивительно. Оставался самый главный критерий – секс. И это был ошеломляющий удар по голове, по сознанию, по всем представлениям об удовольствии и кайфе. Их волокло по всей квартире - от ванной, до компьютерного стола, от пола в тесной прихожей до подоконника на кухне. Искусанный с головы до ног, Костя готов был то долбить ее прямо на весу, то лежать и гладить в неописуемом трансе-отключке. Для перезарядки его уже тянуло то в туалет, то к холодильнику, в то время как Окси могла ограничиться коротко выкуренной сигаретой. Ее глаза заклято горели, светлые, с рыжинкой, волосы были постоянно мокрыми, слова ей заменяло дыхание и сдавленный, сумасшедший смех. Потребность в презервативах быстро отпала: Окси предложила ему то, что Костя по пьяне или дурости отверг поначалу – сокрушающий минет. Костя не очень разбирался в этом виде соития, просто потому что зацикливался на традиционных позах, где чувствовал себя большим и главным. В тех случаях, когда минет случался, он был поспешным, вынужденным и неумелым. Окси раскрыла ему, дураку, глаза... «Как ты это делаешь?» - изумлялся он, умерев и воскреснув в очередной раз. «Спроси у моего зверька» - отвечала она игриво.

Все произошло ночью во вторник – теперь он уже это понял.

- С таким зверьком ты могла бы себе за год на «бентли» заработать. Не думала об этом? – загоготал Костя, стоя над ней сверху в трусах. Даже не глянул, как поменялось ее лицо. Как она перевернулась на спину, закрыла глаза и глухо переспросила:

- Думаешь, смогла бы?

- Сто пудов! – крикнул самодовольно Костя. – Ладно, не парься... Я за хавкой – тут магазин рядом суточный. Морожки хочешь?

Когда он вернулся, Окси уже была чуть другой. Во-первых, немного одетой. Во-вторых, как-то некрасиво и грустно сгорбленной. Сидела, лениво щелкала мышкой компьютера. Костя щедро разорвал ей пачку пломбира. Секунду она смотрела на него. Потом откусила самую капельку, кивнула; «классно».

А утром ее не стало.